Литературно-художественный и публицистический журнал

 
 

Проталина\1-4\18
О журнале
Редакция
Контакты
Подписка
Авторы
Новости
Наши встречи
Наши награды
Наша анкета
Проталина\1-4\16
Проталина\1-4\15
Проталина\3-4\14
Проталина\1-2\14
Проталина\1-2\13
Проталина\3-4\12
Проталина\1-2\12
Проталина\3-4\11
Проталина\1-2\11
Проталина\3-4\10
Проталина\2\10
Проталина\1\10
Проталина\4\09
Проталина\2-3\09
Проталина\1\09
Проталина\3\08
Проталина\2\08
Проталина\1\08

 

 

 

________________________

 

 

________________________

Ирина Панаева-Римская

 

 

Мы продолжаем публиковать страницы дневника раздумий нашей землячки, которая теперь живет в Израиле. Ирина Панаева-Римская — бывшая свердловчанка. Кандидат философских наук, преподавала в одном из местных вузов. За рубежом она получила степень доктора социальной психологии, имеет ряд крупных научных публикаций и работает, как сама говорит, «со всеми категориями российских репатриантов». Ее по-прежнему волнуют судьбы людей, мятущихся в вихре повседневности, отвлекающей от чего-то главного в их жизни.

 

Мы попали в межу между прошлым и будущим

 

 Улица первопроходцев

 

С утра я направилась в Любавический центр. Здесь собирается наш кружок по изучению Рамбама. Сами делаем доклады. Главное — общение, тем более на такой серьезной основе.

По дороге (еще есть время) зашла в поликлинику сделать прививку от гриппа.

Все отремонтировано, не сразу нашла кабинет. Молодой парень, не отрываясь от компьютера, достал из нагрудного кармана разовый шприц и воткнул мне в плечо.

Вышла на улицу Ахалуц («пионеров», первопроходцев). Напротив — магазин подержанных вещей. Он редко бывает открыт. Захожу.

Мебель, картины, посуда, старые религиозные издания на иврите… Долго ходила, дышала чьими-то прожитыми жизнями. Резные еврейские бюро, где писали, уютные кресла, в которых сидели и читали, ковры и шторы, которые оберегали от шума и солнца, чашки, подсвечники, наполнявшие чей-то уже ушедший быт. Молодые или приехавшие семьи отдают все бесплатно, свою жизнь они начинают с чистого листа, отметая все.

Потом зашла в открытое кафе выпить чаю. Немолодой бармен сидел и молча наблюдал за мной. Больше не было никого.

Еще оставалось время. Рядом магазин русской книги «Дон Кихот». Там есть большой отдел словарей. Вот новое издание книги по русскому мату от Петра I с огромным количеством синонимов. Наверное, это полезно для переводчиков иностранной литературы. Сейчас много выходит откровенно сексуально ориентированных произведений. Раскованность полная.

А вот и книга Хармса — эротическая поэзия. Во вступительной статье утверждается, что он был гомосексуален. А о том, что это была трагическая судьба начала XX века, никто и не узнает.

На кружке спорили, насколько можно доверять астрологии. Пришла автор книги «Селестиальные близнецы» Элизабет Левин. Она собрала большое количество биографий, убеждающих вопреки всему, что судьба есть. Некоторые произвели на меня сильное впечатление. Но в ее схемах важны дни, даже не месяцы. В пределах месяца — большие отклонения.

 

Судьба. Предначертание?

И да, и нет.

Если в защиту «да» — то это история, предки, наследие, гены. Это надо знать, чтобы жить осмысленно, ведать бывшее до тебя, историю, родство, ЧТО было.

Если «нет» — это уже сегодня.

Я живу здесь и сейчас. И нужно действовать здесь и сейчас. Осуществлять предначертанное сегодняшним языком, головой, руками, всей энергией, которая есть в тебе, пока живом.

Алла Демидова: «Я не очень охотно прошлое вспоминаю, живу настоящим, оно мне интереснее».

Максимально жить настоящим — это и есть сохранение прошлого и нацеленность на будущее.

Элизабет Левин представила любопытные космические совпадения.

Два жестоких нациста Г. Геринг и А. Розенберг родились в один год и в один день. В очень похожих семьях.

Швейцарский психолог Э. Миллер: за каждым преступлением скрывается трагедия. В обеих семьях дети были рано и насильственно отринуты родителями. Чувства детского гнева и накопленных страданий, пишет психолог, могут позднее трансформироваться либо в выдающиеся достижения, либо в крайнюю форму антиобщественного поведения.

Оба «близнеца» предстали на Нюрнбергском процессе.

Любопытно исследование сирот. Замечено: эти дети более проявляют интерес к политической карьере. Процент сирот велик среди политиков. Неужели миром правят сироты?

О том, что миром правят дети, уже писал историк-исследователь детства Ллойд де Моз. Теперь вот — сироты.

 

 

Ночное раздумье

 

Лежать отрешенным, ничего нет… Это все равно, что смерть заживо.

Но вот за окном послышались голоса, это колобродит компания молодых мужчин или парней, которым что-то нужно по ночам. Иногда раздаются девчачий визг, смех, с диким шумом пролетает мотоцикл. Вот это уже жизнь.

Только ночь благоприятствует откровениям молодых. Ночь скрывает тебя и дает простор открыться. Можно вволю быть собой, высвобождая свое природное начало.

Ночь — это юг, это время страстей и раскрепощения. Особенно любят ночь эфиопы. Это их пора. Как будто они и рождены для нее. Цвет кожи и мрак ночи — союзники, почти родня.

Под утро разорались кошки. Светлеет. Птицы устроили утренний базар. За стеной в соседней квартире запищали дети. На них шумит вечно недовольная мать. Плач от нее только пуще.

Просыпается улица, просыпается дом. Продолжается эта беспутная жизнь.

Кофе, книги, компьютер (три «К»). Что там сегодня?..

Ах да! Звонок родным, детям. Это святое.

 

 

Нелегкая доля творца

 

Мистическое, магическое, космическое…

Это об искусстве, его сути, его свойствах.

Оно рождается как глубинный внутренний зов, неосознаваемый. Избежать его нельзя. Он прорывается даже когда тормозят, не дают выхода. Он становится только сильнее.

Мы не знаем многих художников. Или знаем, но — не знаем.

Кто был Шекспир?

Что чувствовал Гоголь?

Кому верил Булгаков?

А вечно сопротивляющийся и сгорающий от внутреннего пламени Пушкин?

А неотвязно думающий о смерти и стремящийся к ней Лермонтов?

А Микеланджело?

Они творили на грани жизни и смерти.

Выплеск смертного тела, но бессмертной души.

Почему так много убийств? Убийство — тема творчества? Или это попытка познать опыт, муку, высший момент страсти и смертный ужас. А потом, пройдя такое страдание, восстать, понять потаенное. Только так.

Это поле огромного напряжения.

Всякий, кто входит в него, испытывает себя, рискует собой. Поэтому не все туда и стремятся. Иные пытаются добыть опыт более легким путем. Или… Бог не дал.

Когда актер на сцене или в кино проживает какую-то смертную роль, то порой случается невероятное.

Бойтесь!

Магнитное поле, энергетическое, информационное. Оно сохраняется в веках. Входить в него — опасно. Разве что в той же волне.

Искусство — это не разум, это душа, чувство.

Как объяснить, пишет М. Кундера («Бессмертие»), что великие живописцы исключили смех из царства красоты?

А комическое? Разве смех — не отблеск мысли?

Нет. Когда человек постигает комическое, он не смеется; смех следует лишь как телесная реакция, в которой мысль уже не присутствует вовсе. Человек не владеет собой, им владеет нечто, что не является ни волей, ни разумом. И в этом причина, по которой античный скульптор не изображал смеха. Человек, который не владеет собой (человек вне разума, вне воли), не мог считаться красивым.

Если же наша эпоха вопреки духу великих живописцев сделала смех привилегированным выражением реакции человека, то, стало быть, отсутствие воли и разума есть теперь идеальное его состояние.

 

В европейской культуре основой «я» стало чувство, страдание.

Сартр писал: «Я обретал себя в противопоставлении самому себе, ударяясь в гордыню и садизм… Изнеженный материнской лаской, обезличенный отсутствием сурового Моисея, который меня зачал, избалованный поклонением деда… я искал оправдание своему бытию.

Пытаясь избавиться от заброшенности — участи творения, — я готовил себе самое безысходное одиночество — участь творца» («Затворники Альтоны»).

 

Искусство — это альтер-эго, это жертвоприношение, это искупление вины, греха. Как «козел отпущения» в Судный день, когда его отпускали в пустыню, но не просто отпускали, а его отводил Человек как жертву за всех, и сам уже тоже не возвращался.

Боже наш и Боже отцов наших, прости нас за все наши провинности, за все наши преступления.

За грех, который мы совершили пред Тобою высказываниями, распутством, пустыми разговорами в бесцельных сборищах.

За грех, который мы совершили пред Тобою насмешками, пересудами, лукавством, легкомыслием, наговорами, беспричинной ненавистью, смятением сердечным.

За все это, Боже прощений, прости нас.

 

 

О терниях воспитания

 

Воспитание, влияние, воздействие. Что это? Возможно ли это?

Если в человеке уже все заложено Космосом, космическим расчетом!

Влияние уже есть, включая роли поколений предков, а также всех тех, кто рядом с человеком начиная с младенчества, детства, отрочества.

«Карта» уже представлена фактом рождения. С ней нужно считаться очень серьезно. Ибо она не просто Живая конструкция, но — сопротивляется, жалит (как медуза), может принести урон, трагедию, несчастье, а может принести счастье.

Мы не можем этого знать заранее. Но мы должны быть готовы ко всему. И ждать свой грядущий день, который готовит нам тайны.

В то же время…

Удачливый продавец с трудом читает надпись на товаре… Цивилизация связана с языком. У людей, не прошедших эту ступень культуры, цивилизации, не будет и владения соответствующим языком.

Студент, учащийся школы не знают географии. Эта «наука» им не требуется. И вообще это уже некое абстрактное знание, в котором нет у них необходимости.

 

Сижу в аэропорту Домодедово, жду посадку на Тель-Авив. Передо мной за стойкой дежурный выкрикивает:

— Пунта Кана! Кто задерживается? Посадка на Пунта Кана!

Я не выдерживаю и спрашиваю у соседей:

— Где это — Пунта Кана, не знаете?

Все пожимают плечами. Тем временем к дежурному подлетают стайки пассажиров. Обращаюсь напрямую к одному из них, не очень молодому:

— Где находится Пунта Кана?

— Здесь, — бодро отвечает он.

Меня в конце концов зацепило. Куда они все летят, в какой такой загадочный пункт? Дождавшись паузы, спрашиваю дежурного. Он с пониманием отвечает:

— Это Центральная Америка.

— ?

Только дома, открыв Интернет, я выяснила, что это Республика Доминикана предлагает «дешевый отдых».

Подозреваю, что далеко не все пассажиры представляли, что лететь им через всю Европу, минуя европейскую цивилизацию, через Атлантику в не очень тронутую этой самой цивилизацией страну.

 

Это знание — географии, истории, этики, эстетики, права — надо имплантировать в сознание вместе с языком — категориальным аппаратом.

Велимир Хлебников, знаток и экспериментатор в словотворчестве, писал, что язык — ключ к пониманию устройства мира. Кто сумеет понять язык — сумеет понять и все сущее. Ему вторил его близнец по космосу Герман Вейль: слова — орудия опасные; они обладают привычным значением лишь при известных обстоятельствах.

 

Может, я и не права.

Зачем история с географией? История давно кончилась. Нет последовательности. Все есть перемещение с места на место, назад, вперед, влево, вправо. Системы идеалов и антиидеалов недолговечны, быстро сменяют друг друга, влияя на наши взгляды, эстетические вкусы, поведение.

Исчезают понятия истории, искусства, морали, права.

Что остается? Технология. Рассчитанный до мелочей рынок конвертируемости, дизайн, реклама, мода.

Человек технологический.

Он же — человек информационного рынка. Что это значит?

Прежде всего есть предмет обмена, продажи, а значит, выгоды.

Именно для этого используется интернет-пространство. Все прозрачно. Нет границ территориальных, национальных, культурных и даже личностных.

Человек таким образом становится информационным фантомом. С этого момента все окружающее приобретает так называемый имиджевый смысл. Есть только то, что представлено в Cети, — известность, «образ» и конкретная обстановка в мире на сегодняшнее время: кризис, война, смерть.

Дети, подростки живут в виртуальном мире, который совсем иначе их формирует. Как? Тут огромное поле для поисков. Положительно пока только вот что:

— способность к коммуникации (донести мысль с языка моего «я» на язык твоего «ты»);

— освоение языков;

— тренировка собственных способностей построения любых сценариев.

 

 

Немного о цивилизации

 

Современная цивилизация — для здоровых людей.

А другие цивилизации? Что, были для больных? Может быть.

Эхнатон был больным.

А в некоторых государствах больные были элитой, святыми. Например, в Индии.

На Руси — юродивые. Они сеют истину. Старцы-мудрецы поддерживают советами. Им дано предвидение. В силу особой остроты ощущений они видят то, что другим неведомо, неясно, сокрыто от них.

Больной — всё, здоровый — ничто. Всё вокруг — для ухода от себя, от скуки.

 

Мать со взрослым сыном (лет 20 плюс) сидят в очереди к невропатологу. Я после них. Подумала, что он сопровождает маму. Юноша немного нервничает — приходится ждать, и вдруг обращается ко мне:

— Вы первый раз?

— Да, первый.

— А я второй. Вот моя мама говорит, что у меня рассеянный склероз, а я так не считаю. Правда, я плохо хожу… Вы видели, как я хожу?

Мне все стало ясно. И несколько громкое поведение молодого человека, и вид его мамы — с посеревшим лицом, одетой кое-как, с какой-то решительностью во взгляде.

Я знаю, что это такое. Смерть забирала приехавшего из Белоруссии молодого парня по частям. Сначала отнялись ноги, потом тело, потом способность говорить... И все это в головокружительном темпе.

Генофонд беспощаден. Но жертвоприношение, как всегда, за единицами.

Тут их пригласили в кабинет.

Из-за двери доносится громкий голос врача:

— Эта болезнь не лечится — ни в Америке, ни здесь. Наша задача — только приостановить процесс, не дать ему развиваться.

Потом еще много говорит. И настойчивый голос матери:

— Помогите, я вас очень прошу… Там не говорят по-русски. Мне сейчас даже трудно довезти его домой.

Врач снабжает их кучей бумаг и вызывает для них такси.

Вот они наконец выходят. Я тоже прощаюсь с ними и желаю здоровья. Сын и мама бурно и расчувствованно благодарят.

Я вхожу к врачу и извиняюсь, что после такого тяжелого случая беспокою по мелочам — со своими невралгическими болями.

Доктор сидит отрешенная, не в состоянии сразу придти в себя. И вдруг прорвалось ее отчаяние:

— После таких больных я начинаю жалеть, что стала врачом. Я ничего не могу…

И тут уже я успокаиваю врача:

— Что же делать? Надо же кому-то…

Выписывает лекарства. Возвращаюсь домой. Весь мир с этой минуты перевернут.

Что-то трещат в телевизоре. Идет политическая борьба. Последние новости из Америки.

Люди живут в виртуальном мире?

Господи!

А там, в съемной квартирке, мать на что-то надеется. А сыну отпущено совсем немного.

 

 

Мой африканский родственник

 

Они жили скромно и тихо. Он и она.

От желания разбогатеть не страдали. Работали. Читали.

В последние годы они стали совсем тургеневскими стариками и все время поджидали своих детей.

Нет, не сказать «замшели».

Интернет — великая сила. Ты живешь, все выкладываешь, и это навечно. Ты можешь себя запечатлеть, как живого… Можешь придумать себя…

Сколько было в истории знаменитых фальсификаторов! Самая известная фигура — Шекспир. Так и не установленный мастер. А надо ли устанавливать? А Козьма Прутков? А персонажи — Дон Кихот Ламанчский, Гаргантюа и Пантагрюэль? А Павлик Морозов и Павел Корчагин? Господи, только начни.

Это все мифы, символы, знаки. Она иному человеку дороже правды… Так искусство дороже реальной жизни. Ближе, важнее, понятнее.

Да и что есть правда? «Правду и только правду»?

 

Иногда их посещала дочь. Ей жилось нелегко. Одна воспитывала двоих детей, перебивалась как могла, пытаясь быть «не хуже других». Ее друг Сергей, с которым она поддерживала отношения, несколько лет сглаживал ее одиночество. Она попросила его, программиста, наладить старенький компьютер ее родителям, которые уже успели привыкнуть к Интернету. Интернет их буквально оживил. Весь мир, как они говорили, «у наших ног».

Они освоили интернет-почту.

И тут приходит письмо. На английском. «Уважаемый господин! Вы предполагаемый наследник зарубежного родственника. Мы Вас долго искали. Фамилии совпадают. Этот человек погиб с семьей в автокатастрофе в Африке, где он имел бизнес и куда прибыл из Лондона». Сообщал его личный адвокат из Тоголезии.

Захватывающий сюжет! А если это знак, ведь мы живем в мире знаков! Что же дальше? Какое наследство? И кто этот человек?

Господь снизошел… А может, это не родственник? Стали вычислять, сопоставлять различные факты. Вроде, может быть двоюродный брат отца. Потом сомнение.

— Нет, я хочу умереть честным человеком, не запятнанным в каких-то махинациях.

— Но ведь к нам обратились, нельзя отвергать; потратим деньги на благотворительность.

О, сумма внушительная — девять миллионов долларов! Ничего себе! В головах сразу масса вопросов, не без юмора, конечно. Вопрос первый:

— Значит, у тебя, Пантелеев, есть родственники за границей?

А вдруг? Играть так играть. Просят прислать данные. Пожалуйста. Заодно и встречный вопрос:

— А кто Вы, уважаемый? И можно ли поподробнее о родственнике?

Ответ пришел незамедлительно. С документами адвоката — его дипломом, лицензией, копией паспорта — и письмом из банка «Атлантик-сити». Все солидно, серьезно. А родственник?

Пантелеев вспоминает, что у отца, погибшего на фронте в сорок третьем, была фронтовая жена… Возможно, она осталась в Европе, появились наследники, Пантелеевы. Других версий нет.

— Нет, это не мой родственник, я не имею права на наследство, — снова твердит дед.

— Давай попросим подробности о нем, — добавляет жена. — В конце концов, если нет других наследников, зачем отказываться?

Они требуют в качестве гонорара 40 процентов суммы.

— Слишком много, — тут же возражает Пантелеев, — наглецы.

— Тебе-то что? Получим мы часть. Откроем Дом престарелых… Я давно об этом мечтаю. Благое дело оправдает все.

— Подождем, что напишут.

Еще через три дня приходит фотография «брата». Да они даже похожи! И рассказ личного адвоката: был человеком замкнутым, не очень раскрывался. И Пантелеев — замкнутый, интроверт. И тут сходство!

А сам адвокат — чернокожий Уильям, со смущенным, как будто виноватым взглядом, как у всех африканцев. Глаза располагают, им начинаешь доверять.

Он пишет о том, что полгода разыскивает родственников своего бывшего клиента. Попадался студент с такой же фамилией. Но студентам доверять нельзя… Правильно, конечно, студенту нельзя, знаем мы студентов.

— Неужели это Божий дар? Ты заслужил, ты святой, — твердит жена. Чудеса возможны! Ведь нас могло уже не быть на этом свете. Мы могли не иметь компьютера, не быть в Сети. Бог знал, кому, за что, сколько.

Завязалась переписка. Уильям стал почти родственником. В этих чернокожих есть первобытная доверчивость, естественное предрасположение. Им можно доверять больше, чем кому бы то ни было.

Осталось сообщить детям. Помочь, наконец, дочери. Она растит детей, ей приходится непросто.

Дочь от новости испытала шок. Очнувшись, развернула бурную деятельность:

— Дед, тебе надо ехать.

Она так завела отца, что он вдруг испугался. Если до сих пор все воспринималось не очень серьезно, порой даже с юмором, то теперь стало приобретать какие-то неожиданные, зловещие очертания…

Дочь заявила, что ей нужны деньги.

— Может быть, с кем-то посоветоваться? — робко заметил отец.

— Какие советы, с кем? — отрезала дочь. — Разве можно кому-то об этом говорить? Тут же найдутся бандиты, вымогатели.

А из Тоголезии шли послания, одно убедительнее другого.

«Я понимаю, — писал адвокат, — что мы живем в очень злом мире, где есть много безликих и лживых людей… Но Бог открывает Вам глаза, чтобы видеть законность и искренний характер этого вопроса… Моя надежда, что Вы не будете обманывать меня, в Ваших руках…»

И так далее — длинные проникновенные тексты, которые завораживали.

— Приезжайте, обеспечим встречу, гостиницу, переговоры. Необходимы документы, ваша личная подпись и немедленная оплата юридических услуг. Все остальное — за нами. Уедете отсюда с крупной суммой.

— Но у меня нет денег на эти расходы, — терялся дед.

— Я достану, — заявила дочь. — Возьму в долг, кредит… завтра же. Потом все погасим.

Ее лихорадка действовала на отца отупляюще. Чем больше она проявляла активности, тем больше у него срабатывало внутреннее торможение. А дочь твердила свое:

— Ты же видишь: надо оплачивать учебу детям; а квартира у нас — разве это квартира? Что мы — не люди? Ты посмотри, как сейчас живут… Мне же в школу к ребенку стыдно идти — все привозят детей на «мерседесах», а я как бедная родственница. Мне надоело так жить… Родной отец не может понять!

Мать даже боялась сунуться в эти разговоры. Она видела, как старик переживает, и уже жалела, что раскрутилось это колесо.

Что делать? Что делать? Не ровен час — старик заболеет. Он уже сейчас то и дело хватается за корвалол. Она потихоньку подбадривала его, собирая в дорогу.

А дочь с размахом строила планы на будущее. Она предложила заложить жалкую квартиру стариков.

— Получим деньги и купим вам новую.

— Да не надо нам ничего, и здесь хорошо.

О своих планах старики уже и забыли.

В надежде вот-вот разбогатеть 15-летняя внучка вдруг возжелала учиться в Лондоне.

— Светку из нашего класса родители послали и Кирилла из параллельного! Совсем недорого, — авторитетно заявляла она.

А 12-летний внук потребовал крутой мотоцикл.

— Если вы будете трепаться друзьям, ничего не получите, — грозила мать.

Тем временем подходила дата отъезда. Старик совсем умаялся и целыми днями упрямо лежал.

— Отдохни, отдохни, — твердила жена.

— Не забудь нам звонить каждый день и ставить в известность, — нервничала дочь, — если что, я сразу же вылечу.

Легли все поздно. Назавтра предстояли проводы. Детям ради такого случая позволили не идти в школу.

А наутро… старик не проснулся.

 

— Ка-а-а-к? Чт-о-о-о? Неужели все рухнуло?

Даже его смерть как-то потеряла значимость, смысл.

Дочь хваталась за телефон, Интернет. Стала искать эту африканскую страну, адвокатов, банк. И тут наткнулась — «Письма счастья». Они разлетались и в Петербург, и в Сызрань, и в Казахстан. Одинакового содержания. Только суммы указывались разные… А из Ярославля такой же дед приехал в Тоголезию и не может уже полгода выехать оттуда, с него требуют и требуют деньги.

Интернет-эмоции лились потоком:

— Развели! И кто их научил, тоголезцев? Кто сообщил им о доверчивости бедных русских? Уж не наши ли русские?

— Как же так, — паниковала дочь. — Кто же это позволяет? Откуда они знают адреса, фамилии? Видимо, кто-то их снабжает банком данных? Сейчас на каждом шагу торгуют этой информацией…

Она кинулась звонить Сергею, в его фирму. Ей ответили, что Сергей в зарубежной командировке.

— Где?

— В одном из африканских государств.

 

Хайфа, Израиль

 

 
   
 

Проталина\1-4\18 ] О журнале ] Редакция ] Контакты ] Подписка ] Авторы ] Новости ] Наши встречи ] Наши награды ] Наша анкета ] Проталина\1-4\16 ] Проталина\1-4\15 ] Проталина\3-4\14 ] Проталина\1-2\14 ] Проталина\1-2\13 ] Проталина\3-4\12 ] Проталина\1-2\12 ] Проталина\3-4\11 ] Проталина\1-2\11 ] Проталина\3-4\10 ] Проталина\2\10 ] Проталина\1\10 ] Проталина\4\09 ] Проталина\2-3\09 ] Проталина\1\09 ] Проталина\3\08 ] Проталина\2\08 ] Проталина\1\08 ]

 

© Автономная некоммерческая организация "Редакция журнала "Проталина"   28.01.2013